Учёные заметили, что выживаемость нейронов в условиях кислородного и глюкозного голодания зависит от содержания белка Tsc1, или гамартина. Во-первых, авторам работы удалось показать, что устойчивые и неустойчивые к голоданию нейроны отличаются именно способностью синтезировать этот белок, а во-вторых, степень устойчивости зависела от того, много ли белка содержится в клетке: чем больше его было, тем лучше нейрон переносил стресс. Инсульту предшествуют какие-то признаки (например, падение уровня того же кислорода в клетке), и это служит сигналом для производства гамартина.

Узнавание чужого происходит следующим образом: белки крови узнают чужеродные молекулы, которые или плавают сами по себе, или прикреплены к клетке-вирусу-бактерии, и сообщают об этих молекулах иммунным клеткам, в первую очередь макрофагам. Иммунные клетки поедают чужаков, одновременно запуская воспалительную реакцию. В случае с лекарственными наночастицами учёные какое-то время пытались сделать их невидимыми, покрывая специальным полимером, который счищал с поверхности наночастиц иммунные белки. Однако это, как оказалось, лишь отсрочивает иммунную атаку, но не предотвращает её.

Правда, результаты исследований ещё сильнее запутали учёных и разгадки не дали. Поначалу зоологи сделали вывод, что всё дело в особенностях мозговой нейрохимии животных: тюлени как-то так перераспределяют нейромедиаторы, что одно полушарие погружается в сон, а другое — нет. Например, ацетилхолин концентрируется в бодрствующей половине, а на спящей его концентрация резко падает. (Содержание нейромедиатора исследователи сверяли с ритмами ЭЭГ, полученными от разных полушарий.) То есть ацетилхолин, кажется, и впрямь удерживает одно полушарие ото сна.

Эксперимент с бактериями ставили в трёх пробирках и из каждой брали по 17 образцов на разных стадиях опыта для генетического анализа. Оказалось, что у бактерий из разных пробирок возникали одни и те же мутации, которые помогали им приспособиться к особенностям среды. И второе: эти мутации возникали в определённой последовательности, то есть сначала у бактерий появлялись изменения, которые позволяли использовать им другой тип пищи, а потом возникал генетический переключатель, переводивший метаболизм с одного пути на другой.